Как-то так получается, что жители Сибири больше наслышаны о заморских представителях фауны, нежели о тех, которые обитают неподалёку. Ведь основным источником информации и знаний для населения теперь служит телевидение, а оно почему-то до сих пор редко одаривает вниманием обитателей родных лесов и водоемов. Благодаря Новосибирскому зоопарку, который славится уникальным поголовьем семейства кошачьих, горожане наслышаны об успехах по содержанию и разведению разных видов этих мурлыкающих, урчащих, а то и грозно рычащих зверей всех размеров.
Величина их туловища варьируется от мелких сородичей домашних кошек до царя африканской саванны льва и огромного амурского тигра. И только один представитель диких кошек, а именно рысь, встречается на территории Новосибирской области в условиях естественной среды обитания. Рысь по размерам тела как бы укладывается в середину интервала, характерного для всего семейства. Отличается коротким хвостом и наличием кисточек на ушах. В отличие от домашних кошек с их вертикально-щелевыми зрачками, зрачки рыси округлые.
В молодости, часто бывая в не таком уж и дремучем лесу в нескольких километрах от Томска, в разное время года встречал на песчаных дорогах или на лыжне характерные рысьи следы. Бывало жутковато, когда следы эти появлялись на дороге как бы ниоткуда, словно бы зверь спрыгнул с нависающих над тропой вековых сосен. В такой ситуации начинаешь непроизвольно задирать голову и оглядываться по сторонам. Впрочем, такая предосторожность считается излишней, поскольку рысь не нападает на взрослого человека, редко забирается на возвышения и предпочитает скрадывать добычу низом, по-кошачьи таясь в зарослях. Питается в основном зайчатиной. Поэтому её можно было встретить в угодьях, богатых зайцем-беляком, т. е. на обширных вырубках, зарастающих осинником, где сохранились участки высокоствольного леса. В деревнях, окруженных лесными массивами, подолгу вспоминали случаи, когда бродячая рысь оказывалась на подворье и создавала переполох среди собак, овец и кур.
До сих пор перед глазами посаженная в наскоро сбитую деревянную клетку рысь, которую отловил местный охотник, чтобы продать зверя живьем заготконторе. Глаза, полные тоски и ненависти, свирепый оскал и сильно поврежденная капканом лапа — все это служит для меня дополнительным подтверждением обоснованности теперешнего международного запрета на подобный вид промысла, т. е. с применением так называемых ногозахватных орудий лова. Только вот о таком запрете информированы лишь самые начитанные из сибирских промысловиков.
В экспедиции в конце 70-х годов теперь уже прошлого века в Колыванском районе мне рассказали, как во время войны одну молодую женщину обвинили в убийстве собственного ребенка, когда она возвратилась из леса без него после долгих поисков сошедшего с тропинки у неё на глазах мальчика. Тогда разбирались, виноват — не виноват, недолго. Отправили несчастную куда подальше. Реабилитировали через пару лет лишь после того, как эксперты-криминалисты в самой Москве установили причину смерти ребенка от рыси, оставившей прижизненные следы когтей и клыков на детском черепе, случайно найденном местным жителем. При сборе клюквы тот увидел, как сопровождавшая его собака выкопала из-под мха маленький человеческий череп…
Одно время, уже в 80-е, но еще до начала общественных протестов против ношения одежды из меха диких животных, на Западе была мода на манто именно из рыси, что подстегнуло промысел и подорвало численность этого зверя в России. После нескольких лет целенаправленного преследования рысь не может, по-видимому, восстановить свою популяцию и поныне, тем более что практически повсеместно невелика численность основного объекта её пропитания — зайца-беляка.
"Вечерний Новосибирск"
