Сергей Мендоса-Истратов, президент Хирургического ветеринарного общества: “Ротвейлер должен быть с хвостом, а доберман — с ушами”
Бездомного искусанного песика сердобольный дворник принес на руках в ближайшую клинику. Раны обработали, через час барбос уже весело помахивал хвостом. Директор клиники доктор Сергей Мендоса-Истратов больным зверям не отказывает. Ему было на роду написано стать ветеринарным врачом, потому что он вырос в диковинном мире животных.
— Моя мама, Наталья Ивановна, работает в Московском зоопарке уже около 40 лет. Нянек у меня не было, и мама брала меня с собой. Она считала, что ветеринарный врач на хлеб с маслом всегда заработает, и познакомила меня с Владимиром Михайловичем Хромовым, ветврачом зоопарка, который стал для меня “крестным отцом” в профессии. Он одним из первых начал ставить животным аппарат Илизарова.
Дома у Сергея Леонардовича живут две собаки: вельш-корги, а также плод любви овчарки с бульмастифом. Беспородный пес со сложной судьбой — бывший пациент, ставший ненужным своим владельцам. Собака оказалась очень тактичной, интеллигентной и великодушной. Недавно она сильно повредила лапу, и хозяин сделал ей операцию дома, прямо на полу. Благо чемоданчик Айболита у доктора всегда под рукой.
— Ветеринарная хирургия мало чем отличается от медицинской, — считает он. — А в наших вузах всегда занимались сельскохозяйственными животными, которым серьезные операции, как правило, не требуются. Но мои учителя — известные ветеринарные врачи Владимир Никифорович Митин и Сергей Владимирович Середа — придерживаются мнения, что домашняя живность требует такого же индивидуального подхода, как люди. Мне, например, очень помогли занятия на курсах микрохирургии. И все-таки сделать операцию проще, чем поставить правильный диагноз. Хирурги шутят: “Покажите, что отрезать и куда пришить!”
— Я знаю, что вы первым в России поставили собаке кардиостимулятор, а также провели уникальную операцию по замене сердечного клапана.
— Это не работа одного человека, операцию делает целая команда: операционная сестра, хирург, анестезиолог-реаниматолог. Мы, конечно, были не первыми в ветеринарной кардиохирургии. Ведь раньше эксперименты на животных широко практиковались. В Бакулевском институте был огромный виварий, в котором содержались животные, и все оперативные вмешательства вначале отрабатывались на животных: собаках, обезьянах, а потом проводились на людях. А мы впервые сделали операцию по необходимости, то есть по жизненным показаниям, а не в порядке экспериментального интереса.
— Животные, к сожалению, не могут сказать, что у них болит. Существуют ли симптомы, по которым определяют сердечную патологию?
— Как правило, это одышка, кашель, быстрая утомляемость, обмороки, судороги. Хотя похожие признаки встречаются и при других заболеваниях. Операция на сердце — всегда риск, поэтому нужно взвешивать все “за” и “против”, исходя из нескольких параметров: возраста, процента удачных операций. Если животное находится в пожилом возрасте, наверное, не нужно ничего делать. Ведь операция должна продлить жизнь или улучшить ее качество. И так же, как в медицине, очень многое зависит от ухода за больным животным. Если хирург сделал свою работу блестяще, а владелец не в состоянии выполнить все предписания, исход может быть печальным.
— Между человеком и его четвероногим компаньоном существует какая-то особая психологическая связь?
— Я называю это энергетической зависимостью, которую мы не можем измерить, но она существует. Домашние животные — открытые энергетические системы, очень уязвимые. Если что-то происходит с владельцем, это тут же отражается на животном. На неблагоприятную обстановку в семье звери реагируют не менее остро, чем дети. А стресс, как известно, повышает вероятность того, что животное заболеет.
— А как вы относитесь к эвтаназии?
— Мое мнение: врач не имеет права давать владельцу такие рекомендации. Есть люди, для которых это вообще неприемлемо. Они готовы бороться до конца, даже если шансов практически нет. Врач может сказать: “На вашем месте я бы пошел на усыпление, но вы решайте сами”.
— У собак бывают инфаркты?
— До последнего времени считалось, что с собаками этого не случается, потому что у них иной обмен жиров в организме. У них не развивается атеросклероз, то есть не откладываются так называемые холестериновые бляшки. Тем не менее инфаркты у них случаются. Животное можно спасти, если степень поражения невелика. Ярких признаков, что у собаки случился инфаркт, не наблюдается. Он необязательно сопровождается острой болью. Чаще всего болезнь проявляется резким недомоганием, отказом от корма, вялостью. Добрый совет: поступайте с животным, как с маленьким ребенком. Если поведение меняется, ведите питомца к врачу.
— Какая сегодня ситуация с кетамином?
— Вопрос пока не решился. В арсенале ветеринарного врача, который дает анестезию, должно быть все, чтобы обеспечить комфортную работу и безопасную операцию для четвероногого пациента. Боль порождает шок, и животное может погибнуть. Кетамин хорошо обезболивает, обездвиживает и легко переносится, поэтому его используют во всем мире. При проведении тяжелых операций нужны наркотики. Их в помине нет. Врачи выкручиваются, комбинируя различные препараты. Как-то в Московский зоопарк приезжали врачи из Англии удалять моржам клыки. У этих зверей клыки уходят в глубь челюсти сантиметров на 20. Когда остались три пациента, один из препаратов закончился, и англичане заявили, что дальше оперировать не будут. Наши врачи тут же предложили комбинацию из медикаментов. Англичане были потрясены!
— Грустные будни ветеринарных врачей. А смешные случаи бывают?
— У нас в клинике была тетрадка, в которую каждый сотрудник записывал необычные происшествия, смешные, порой циничные, — получился калейдоскоп. Приходит однажды владелец с банкой, в которой сидит больная мышка. Доктор, молодая женщина, запускает руку в банку, а мышка хватает ее за палец. Доктор рефлекторно отдергивает руку, мышка не отпускает и в итоге вылетает из банки, шлепается о потолок и… умирает.
— Ужасная история…
— Еще была трагическая история с кошкой. Владелица пожаловалась, что кошка все метит. Я предложил стерилизовать животное, чтобы оно было спокойнее. Хозяйка согласилась. После операции владелица видит шов и в ужасе спрашивает: “А что вы сделали с кошкой?” — “Стерилизовали”. — “Я ж хотела, чтобы вы ей когти удалили. Она мебель царапает!” Я чуть не упал, у меня первая мысль была: а вдруг это племенное животное?
Тогда просто катастрофа. К счастью, это оказалась обычная кошка. Но возникла вторая проблема. Дело в том, что по этическим соображениям мы не удаляем когти. У кошек коготь растет из фаланги пальца, поэтому его удаляют вместе с фалангой. Но этой кошке пришлось удалить. Ассоциация практикующих ветеринарных врачей выступает против косметических операций на животных. Ротвейлеры должны быть с хвостами, а доберманы с ушами. Это очень красиво!
Елена СветловаМосковский комсомолец
