По всему получается, что не мы держим животных, а они насБыл июль. Жара. Середина дня. В зоомагазине густо пахло. Понятно, что должно. Но ведь не так!
Мальчик шагнул к прилавку и протянул деньги.
— А, это ты покупал хомячка в мае? — неожиданно спросила продавщица. Тот мелко и испуганно кивнул. — Хочешь еще одного? Выбрал?
— Да, там в углу сидит, — ответил мальчик и махнул рукой в сторону пластмассовых аквариумов с дырочками для вентиляции.
Где-то между длинношерстными морскими свинками и белыми мышами жили хомяки. В тот день они выглядели как-то кисло, не ели, совсем не копошились, а один и вовсе валялся на спине, закатив глаза и раскинув лапки. Не хотелось думать плохо, но он, видимо, окочурился. Или сильно не желал быть купленным и притворялся мертвым. Продавщица приоткрыла боковую стенку аквариума, проворно схватила углового — серенького такого, чуть крупнее остальных — и пересадила его в фанерную коробочку, принесенную мальчиком. Он опустил решетку, глянул на оставшихся и зашагал к выходу.
— Что, знакомый? — спросила я у девушки.
— Ну как… Приходит иногда, смотрит на грызунов. А этот хомяк — уже четвертый…
Догнала мальчика на улице. Шел неспешно, держа клетку двумя руками, и через решетчатое отверстие что-то говорил хомяку. Он вообще-то не очень хотел, но мы познакомились. Миша, тринадцать лет, учится в школе, любит математику и физкультуру. Хорошо успевает по биологии. Заметно…
— Продавщица сказала, что это уже не первый хомяк. Зачем тебе столько? Ты что, разводишь их? Не, ну правда… Или, может, опыты на них ставишь? А, Миш?
— Не-е-ет, — протянул он, — опыты делают на мышах. А хомячков я жалею…
— Ну и?
— Им ТАМ, — показал он на магазин, — тесно и нечем дышать. Я их выпускаю…
А маме говорит, что деньги потерял.
В зоомагазинах — там всегда жизнь. Как в зоопарке. Только мельче, ближе и можно купить. Да, на пони здесь не катают и с медвежонком сфотографироваться нельзя — по причине отсутствия таковых. Но все-таки это пестрое собрание мелких радостей. Чтобы радовало глаз и успокаивало. Например, рыбки. Аквариумы весьма популярны в интерьерах. Фэн-шуй, говорят, отлаживается…
Один мужик приобрел аквариум. Большой, дорогой. Насыпал грунт, засадил растениями, навалил ракушек, воткнул какой-то за€мок. Потом пришел и часа полтора выбирал себе рыбку. Одну. Золотую. Их было всего четыре, и все они были золотыми, хвостатыми и симпатично пучеглазенькими. Но он пялился и пялился в аквариум. Ждал, что ли, когда екнет? Она! Эта! Продавцы хохотнули меж собой, что вот вернется он домой, пустит рыбку плавать, а потом будет закидывать невод, вытаскивать и мучить ее просьбами.
— Зря смеетесь, — сказал мне Павел, работник того магазина. — Мужик появился через полгода, мы его узнали. Купил еще одну золотую рыбку. Мы его спрашиваем: «А что с той-то?». А он отвечает: «Умерла… Но желание выполнила!».
У Анны Ивановны было шесть кошек. Жила она на четвертом этаже, однако присутствие ее животных чувствовалось уже при входе в подъезд. Некоторые жильцы страдали и строчили бумаги в инстанции. Оттуда приходил человек, принюхивался и писал что-то о «несоблюдении зоогигиенических норм содержания». Старушка его в квартиру не пускала, а на «их бумазейки гнусные с…ть хотела». Соседи, что потерпеливее, бабку жалели.
— Семьи у нее, кажется, не было. Одна пожилая женщина приходила. Вроде однополчанка, служили вместе. — Марина жила напротив старушки и, работая в зоомагазине, иногда помогала кошачьим кормом. — В них — вся ее жизнь, они ей были как дети. Анна Ивановна даже надолго не уходила из дому, чтобы не оставлять кошек одних.
Живут они, понятно, меньше нашего. Четыре из шести кошек умерли, одна вывалилась из окна. В последний год бабка совсем одряхлела. Но жила. Однажды позвонила Марине и попросила сердечные капли. Что случилось? Вася, Василиса, последняя из кошек, рыжая с сединой, ласковая такая…
А через неделю не стало и самой Анны Ивановны. Потому что больше некому было спасать ее от одиночества.
…Выходит, это не мы держим животных, а они нас?
В зоомагах нет гвалта Птичьего рынка или суетной толкотни супермаркета. Немного щебета и мяуканья, чуть-чуть детских возгласов. А главное — предощущение теплой заботы. Или мечта о ней. Моя приятельница ходит в зоомагазин, чтобы просто посмотреть на кроликов или котят, которых ей никогда не завести: жуткая аллергия на шерсть. Предел возможного для нее — рыбки или попугайчик.
Кстати, о попугаях. Одна девушка купила такую птичку. Сперва попугай веселился, а к вечеру сдох. С утра овдовевшая птичница понесла останки в магазин — вскрылся, мол, в товаре дефект. И попугая, представьте, обменяли.
(А может, это и байка…)
Бывает, и я — чего скрывать — зависаю в зоомаге, что возле моего дома. Постою около рыбок (релаксации ради), поглазею на змей (ненавижу и боюсь, но так избавляюсь от страха). Особенно люблю карликовых обезьянок (24—30 тысяч рублей каждая), что живут в стеклянном ящике посреди магазина. Там внутри — коряжка, домик и лестница.
И напоминание на лобовом стекле: «НЕ СТУЧИТЕ. ОНИ НЕ ОТКРОЮТ».
Виктория Чуткова БАБР.Ru
