Холодным ноябрьским утром мы выезжаем из Твери и держим курс на север. Три часа пути на автомобиле, и перед нами берег рукотворного Рыбинского водохранилища, которое местные жители вкратце уважительно называют морем. Здесь мы пересаживаемся на моторный катер и за десять минут переносимся на противоположный берег, где нас уже ждут. Так мы оказываемся не просто на другом берегу, а в другом регионе – Вологодской области, в другом федеральном округе – Северо-Западном и вообще на ООПТ – особо охраняемой природной территории, земле Дарвинского государственного природного биосферного заповедника, где, строго говоря, посторонним людям делать совершенно нечего.
Здесь в одной точке три российские области сходятся – Вологодская, Тверская и Ярославская, как три берега одного моря. Тверской берег выглядит самым нарядным. Даже издалека видны новенькие здания красного кирпича. Самое крупное из них – трехэтажная гостиница – скоро будет сдано в эксплуатацию. В разрешенный для ловли рыбы сезон окрестные деревни забиты под завязку охочими до рыбалки городскими мужчинами. За радость тащиться за тридевять земель, мерзнуть на холодном ветру и мокнуть под дождем, преодолевать множество других невзгод сотни мужчин, лишенные всех этих диковатых удовольствий в повседневной жизни, готовы платить немалые деньги. Так что беспокойства о заполняемости гостиницы у Леонида Ещенко, ее владельца, быть не должно.
Рыбалкой живут все приморские деревни в Тверской, Вологодской и Ярославской областях, всего семь районов в трех областях. Там, где есть рыба, в деревнях стоят крепкие дома местных жителей и приезжих, с гаражами, железными воротами и спутниковыми антеннами. Тверская деревня Противье Весьегонского района – тому подтверждением. Рыба – это жизнь. Стоит отъехать от берега десяток-другой километров, и сельский пейзаж становится привычно-неброским.
В водах Рыбинского водохранилища водятся щука, судак, лещ, окунь, плотва, жерех, язь, налим, сом (встречаются экземпляры по 40–60 и более килограммов). Леса полны птиц и зверей. Заниматься охотой и рыбалкой всем желающим было бы куда как проще, не будь в самом сердце Рыбинки Дарвинского заповедника. Впрочем, как знать, может быть, без охраны здешние леса и воды вовсе бы опустели? Ловить рыбу можно, но не везде и не всегда.
Дарвинский заповедник был создан по решению Совета народных комиссаров СССР от 18 июля 1945 года сразу после затопления Молого-Шекснинской низины – огромной плодородной территории, замечательной кормовой базы для животноводства. Здесь когда-то находилось знаменитое Пошехонье, край богатейших заливных лугов, где коровы нагуливали жирное молоко, перерабатываемое затем в сливочное масло и сыры. В 1910 году только в Весьегонском уезде произвели 500 тысяч пудов масла, которое продавалось даже в Париже и Лондоне.
В 1940-е годы Молого-Шекснинская низина была затоплена. Это произошло при создании электростанции в городе Рыбинске. С лица земли навсегда исчез крупный уездный город Молога, под водой оказалась часть Весьегонска, а всего вода поглотила здесь около 25 тысяч крестьянских хозяйств. На месте затопленных городов и сел теперь плещется искусственное море. Ему уже исполнилось шестьдесят лет. Существуют разные мнения о том, чем явилось создание водохранилища – благом или злом? Если считать по количеству сломанных и покалеченных человеческих судеб, исчезнувших родовых гнезд, то, несомненно, злом. Влияние затопления на природу значительно, но и здесь оценки неоднозначные.
По мнению Андрея Кузнецова, директора Дарвинского заповедника, Рыбинское водохранилище во многом приобрело черты настоящего моря-озера. За десятки лет берега заросли тростником, сформировались популяции лебедей и других представителей фауны. Такая натурализация произошла из-за того, что новое море создано на месте существовавшего примерно 10 тысяч лет назад гигантского древнего озера. Его ложе когда-то простиралось на несколько современных нам муниципальных районов, а появилось озеро в результате таяния ледника. Озеро уничтожила молодая река Волга, проточившая озеро насквозь и спустившая его воду. Так образовалась Молого-Шекснинская низменность. А теперь на ее месте плещутся воды обширного искусственного водоема, одного из самых больших в Европе. Считается, что водохранилища – коротко живущие природные тела. Срок их жизни сопоставим с человеческой – не более ста лет. Но, как считает Андрей Кузнецов, к Рыбинскому водохранилищу это не относится, и жить ему долго, а насколько счастливо, зависит от человека.
С северо-запада на юго-восток длина моря составляет более 100 километров, ширина – около 60 км. Площадь акватории – более 4500 кв. км, объем накопленной воды – примерно 25 куб. км. Меньше всего Рыбинское море похоже на тихую заводь. Здесь случаются настоящие шторма. Шквальный ветер налетает совершенно неожиданно, с севера наползают свинцовые тучи, проливаясь холодным дождем. Кажется, будто под бурлящей водой, легко играя лодками и большими судами, ворочается неведомое могучее чудовище.
Рыбинка полна жизни. В лесных чащах обитают звери и птицы, вода полна рыбы. Весной на мелководье идет нерест. Полутораметровые щуки, словно сказочные русалки, лежат на берегу, блестя чешуей, переполненные живородящей икрой. Еще чуть-чуть, и мириады икринок брызнут во все стороны.
Если, конечно, их маму не настигнут безжалостные браконьеры. Чтобы этого не произошло, днем и ночью трудится охрана заповедника. Не будь его, участь природы и ее детей скорее всего была бы печальна. Но Дарвинский заповедник и его работники стоят надежным заслоном на пути жадных до наживы двуногих.
«В год обнаруживаем до 500 нарушений законодательства», – рассказывает директор заповедника Андрей Кузнецов. За охрану территории отвечает его заместитель Сергей Соловьев, в прошлом сотрудник уголовного розыска. Его работа и опасна, и трудна. Недавно он лишился крова – дома в деревне Противье. Дом сгорел по причине умышленного поджога.
Охрана заповедника осуществляется с помощью мобильных оперативных групп, оснащение у которых на должном уровне – есть транспорт как наземный, так и водный, оружие, связь. На охрану территории денег в заповеднике не жалеют, хотя бюджетное финансирование и далеко от достаточного и даже необходимого. Федеральных бюджетных денег хватает на зарплату и ведение научной работы. Все остальное – из добровольных взносов-пожертвований гостей заповедника.
В сущности, в заповеднике нельзя ничего, даже просто ходить по территории и тихо собирать ягоды или грибы. На первый взгляд требование, близкое к абсурду, если не понимать сути природных явлений. А она такова: животный мир легко раним и боится всякого вторжения человека. «Человек с удочкой пройдется по берегу заповедного озера, тихо наловит окуней и уйдет в уверенности, что он не нанес никакого ущерба природе, – рассказывает Андрей Вячеславович, – он и не заметил, что спугнул птицу с гнезда. А ворона увидела, что гнездо пустое и расклевала оставленные без присмотра яйца. Глухарь может погибнуть от сердечного приступа, услышав звук удара топора. Такие случаи известны. Людей боятся орланы, глухари, ряд других птиц и зверей. Таких животных называют антропофобами. Вот почему в заповеднике даже грибы и ягоды можно собирать только в пределах выделенных участков. Вообще заповедник должен являться эталоном нетронутой природы, как эталон длины или веса».
На заботу и ненавязчивую охрану животные, птицы и растения отвечают благодарностью. В Дарвинском заповеднике можно встретить множество растений и животных, занесенных в Красную книгу. Особенно радует сотрудников заповедника активное размножение таких редких птиц, как скопа и орлан-белохвост. Сейчас в заповеднике и его охранной зоне гнездятся более 50 пар скопы и 30–35 пар орланов, что считается очень высокой плотностью. За время нашего краткого посещения заповедника орланов увидеть, конечно, не пришлось, но очевидцы рассказывают, что это незабываемое зрелище. Орлан-белохвост строит в кронах деревьев огромные, до 1,5–2 метров в диаметре, гнезда, питается рыбой, которую мастерски ловит. Скопа – одна из красивейших птиц, она одета в изящный черно-белый наряд, легко охотится, подчас ныряя за добычей в толщу воды. Еще в заповеднике гнездятся лебеди-кликуны, популяция которых превышает сотню экземпляров, чернозобые гагары, утки-гоголи, филины, орел-беркут, белая куропатка, серые гуси, бекасы, выпи. В лесах заповедника живут медведи, лоси, кабаны, бобры, глухари, лисы, рысь, белки, зайцы. Посмотреть на всех этих братьев наших меньших проще всего в музее Дарвинского заповедника, он находится на центральной усадьбе. В музейных витринах собраны десятки чучел зверей, птиц и рыб, из которых созданы композиции, дающие представление о различных уголках природы заповедника.
Что особенно радует работников заповедника – численность животных не падает, а, напротив, неуклонно растет.
Есть изменения и в водных просторах. В последние несколько лет в море обнаружены неизвестные здесь прежде представители фауны – двустворчатый моллюск дрейсена и мелкая каспийская тюлька, широко известная в народе как килька. Тюлька и дрейсена попали в Рыбинку, видимо, случайно, прижились, размножились и чувствуют себя прекрасно. Лучше жить стало и здешней рыбе, поскольку оба вида для нее – отличная кормовая база. В настоящее время биомасса тюльки превышает биомассу всех остальных рыб, вместе взятых, нерестится эта мелкая рыбка четыре раза в год. Тюльку охотно поедают судак, окунь и частично щука, отчего численность этих ценных рыб растет, к радости рыбаков и ученых.
Наблюдать за всеми этими явлениями для ученого-биолога – настоящее счастье. Но у Андрея Кузнецова и Сергея Соловьева более прозаические заботы. Кандидату биологических наук Кузнецову, как директору заповедника, приходится отстаивать территориальную целостность заповедника, а также атаки мелких браконьеров. Желающих отхватить кусок земли от этого заповедного края предостаточно. Только недавно выиграны суды, длившиеся несколько лет с жителями рыбачьего поселка Михальково, что в ярославской части заповедника. В смутные 90-е годы михальковцы объявили заповедную землю муниципальной собственностью. И хотя абсурдность этого революционного захвата очевидна, заповеднику пришлось отстаивать свое право на землю.
Но что тогда останется от заповедника? Выживут ли редкие породы птиц, животных и растений? Не превратится ли со временем заповедник в обычную, ничем не примечательную территорию, где из птиц – только обитатели помоек вороны и воробьи, а из зверей – брошенные одичавшие псы?
Хочется верить, что этого не произойдет. Порукой тому – ответственная позиция администрации заповедника, стоящей на страже интересов природы. Да и люди все больше осознают грозящую природе опасность. В деревне Противье рассказывают о столичных рыбаках, что приезжают за триста верст рыбу половить. Ловят с удовольствием, фотографируют улов, а затем большую часть пойманного выпускают обратно в воду. Не хлебом единым…
Строго говоря, Дарвинский заповедник к Тверской области не имеет прямого отношения. Он располагается на землях Вологодской и Ярославской областей. К заповеднику относится и часть акватории Рыбинского водохранилища. Но из Вологды и Ярославля приезжать в заповедник не очень удобно – дороги перекрыты шлагбаумами и строго охраняются. Намного проще приехать в заповедник из Твери или Москвы. Добраться до Противья или другой деревни, взять катер – и вперед! Так же, как сделали мы. Но далеко не все незваные гости стремятся осмотреть экспозицию музея. Многих тянет в нерестилища, в заповедный лес, причем с орудиями лова или охоты в руках. Попытки охраны пресечь такой визит вызывают возмущение и даже потоки писем в вышестоящие организации, жалобы на неприступность заповедника (кстати, такие выражения очень радуют его сотрудников). У некоторых браконьеров (будем уж называть их своими именами) убеждение, что высокая должность или толстый кошелек – пропуск в святая святых природы, что простым людям вход запрещен, а вот им-то все можно. Но пугливому орлану-белохвосту, черной гагаре или глухарю все равно, кто нарушил их покой. Они могут просто покинуть заповедник. Навсегда.
Тверская жизнь
